Ресторан для моржей
Группа самок с молодняком начинает свой долгий заплыв от берегового лежбища к районам кормления.
Неделю назад я писал, что район мыса Сердце-Камень в осенний период становится своего рода столицей тихоокеанских моржей, собирая на своих берегах до 100 и более тысяч животных. Надо сказать, что в таком количестве моржи выходят на берег не просто из желания потусоваться и понежиться на песчаном пляже.
На протяжении всей истории их изучения в 20 веке на мысе Сердце-Камень и в его окрестностях никто никогда не насчитывал больше 12 тысяч зверей. Жаль, что никто и не вел детальных длительных наблюдений в те годы, но, вероятно, лишь в 1990-х годах это лежбище приобрело столь выдающееся значение для моржей. Это связано с изменением климата и, как следствие, сокращением площади льдов и увеличением периода чистой воды. В таких условиях моржам пришлось менять стратегию кормового поведения.
Раньше они в течение лета путешествовали на дрейфующих льдинах по всем мелководьям Чукотского моря, кормились там, куда занесли их льды, и мало зависели от плотности кормовых объектов, так как затраты энергии в процессе кормления были минимальными. Но вот льды стали на длительный срок отступать в глубоководные районы Северного Ледовитого океана, где моржи просто-напросто не могли достичь дна, чтобы собирать моллюсков, червей и прочие излюбленные вкусняшки.
У них не осталось иного выхода, как выбирать для отдыха участки берега, которые:
1) с одной стороны дают возможность спокойно выспаться, т.е. прикрыты от штормовых ветров и волн рельефом берега;
2) а с другой стороны расположены на кратчайшей дистанции от участков морского дна, где плотность корма настолько высока, что позволяет восполнять энергетические затраты на плавание к ним от лежбища и обратно.
Район мыса Сердце-Камень максимально отвечает этим условиям. Примерно, в 30 км к северо-востоку плотность донных организмов начинает расти и достигает максимума в 80-120 км от берега. Этот участок Чукотского моря находится в зоне циклонического круговорота, где встречаются холодные арктические воды с теплым течением из Берингова пролива. Биомасса донной фауны здесь составляет, в среднем, чуть больше 2 килограмм на квадратный метр, а в некоторых местах превышает 4 килограмма на кв. м. Это максимальная биомасса из всех, зарегистрированных в Арктике.
Естественно, что моржи не могли упустить такое изобилие еды, а для отдыха стали использовать вместо льдов ближайшие участки берега. Одним из самых удобных оказался район мыса Сердце-Камень, где в нынешнем сезоне мы и засели в ожидании моржей.
На моржовой тусовке
Новогодняя и около суета как-то выбила меня из колеи и из соцсетей. Непорядок, подумал я, и вот все же нашел время, чтобы продолжить рассказ об экспедиции теперь уже прошлого года.
На следующее утро я встал до рассвета. И не потому, что выспался. И не потому, что так уж рвался поскорее взглянуть на моржей. Просто нескончаемый рев с лежбища оказался самым эффективным будильником, и покряхтев, я выбрался из уютного спальника.
Моржи заняли косу за небольшим проливом, который служил границей между нашими местообитаниями: людей и моржей. Сделав обязательную серию вертикальных снимков квадрокоптером для последующего подсчета животных, я собрал фотоаппаратуру и осторожно пробрался к берегу пролива, чтобы поснимать моржей крупным планом, а также понаблюдать за их поведением.
Подход моржей к лежбищу активно продолжался всю ночь, На берег вылезло не менее 8 тысяч животных, и их число нарастало ежеминутно. Моржи устали держаться на плаву во время шторма, и сейчас с наслаждением отдыхали на песчаном пляже. Кто-то после выхода на твердую поверхность сразу валился на песок, закрывал глаза и проваливался в сладкую дрему. Кто-то беспокойно ползал вдоль края залежки в поисках удобного местечка. Многие пытались протиснуться в гущу сородичей, где было и теплее, и меньше опасности подвергнуться нападению внешнего врага – людей или медведей.
Среди моржей на лежбище в бухте Кенишхун были все категории зверей: самые удобные места посреди залежки занимали крупные самки и громадные самцы-шишкари, по краям преобладали вытесняемые из центра молодые звери, а мамаши с детенышами старались располагаться неподалеку от уреза воды, чтобы при малейшей опасности сойти в воду.
В центральных частях залежки было затишье, большая часть моржей здесь удобно развалились на песке, сложив ласты и головы на тела соседей. Здесь был «тихий час», все спали. Но по краям залежки и рядом с морем царила неразбериха, одни ползли от воды, другие, наоборот, к воде, постоянно возникали стычки. Вот выясняют отношения трехлетки, быстро вертя шеями и царапая соперника своими мелкими, но острыми клычками, и не всегда понятно, то ли это пацанская разборка, то ли просто игра.
А вот затявкал моржонок-сеголеток, которого придавил тяжелым ластом пробирающийся мимо средних размеров морж. Реагируя на крик, тут же просыпается мамаша и начинает раздавать клыками тумаков как виновнику происшествия, так и всем остальным, кто оказался поблизости, просто за компанию. От чувствительных ударов подскакивают задремавшие молодые самцы и, подозревая друг друга, на всякий случай вскидывают клыки повыше, демонстрируя готовность вступить в драку.
Один из самцов обнаруживает, что клыки соперника выглядят более длинными и массивными. Лучше не возникать и убраться подальше. Он начинает продвигаться к воде по телам сородичей и получает от них клыками по толстому заду за бесцеремонность, с которой он мешает предаваться приятным моржовым снам. Получив особо болезненный удар, беглец топорщит вибриссы и издает отрывистые звуки, которыми пытается сгладить свое непристойное поведение и снизить накал агрессии окружающих…
Я уже 42 года наблюдаю за поведением моржей на лежбище, и это всегда интересно. Максимальная концентрация социальных взаимоотношений. Высочайший уровень общественной жизни и деятельности. И до чего же они иной раз напоминают людей! Или это мы похожи на моржей?
Анатолий Кочнев Источник
Предыдущая часть Последующая часть
